Воскресное чтиво: «Swallow Me Whole»

Пару недель назад, отходя ко сну и листая многочисленные папки с комиксами на своем планшете, я наткнулся на графический роман Swallow Me Whole Нэйта Пауэлла, некогда скачанный вслепую в подборке Top Shelf. Дальше последовал провал в памяти с затемнением, а вслед за ним утренний разговор с женой о том, что, возможно, мне больше не стоит читать комиксы о шизофрении и психических расстройствах на ночь. В перспективе я, конечно, понял, что мысль была здравой. Жаль лишь, что к тому моменту я уже прочитал комикс трижды и написал половину этой статьи.

Как вы уже поняли, ключевая роль в комиксе уделена различным отклонениям в целом, хотя в качестве примера здесь рассматривается в большей степени именно шизофрения и обсессивно-компульсивные расстройства. Для автора это очень личный момент, ведь его старший брат как раз попадает в категорию людей с проблемами в развитии. Такой сложный жизненный опыт не может не влиять на человека как в личном, так и в творческом плане; Нэйт Пауэлл работал со взрослыми людьми с проблемным развитием в период с 1999 по 2009 гг., поэтому в том, что произведение отчасти носит в какой-то мере и условно научный характер сомневаться не приходится.*

*Я пока не читал других произведений автора, но теперь думаю прочесть их все. Однако в данный момент обозревать Swallow Me Whole без возможности сравнения с прочим творчеством Нэйта доставляет особое удовольствие.

Хотя экстерьером истории являются психические заболевания, в целом комикс очень многогранен и рассказывает о взрослении, смерти, жизненных решениях и частом подавлении проблемных людей обществом.

Идея для создания этой работы пришла Пауэллу во сне еще в 2001 году. Позже автор годами нарабатывал сюжет и зарисовки сцен для комикса, который затем сросся с другой работой, над которой он параллельно трудился. Нэйт в своих интервью утверждает, что не считает ни своего брата, ни связанную с его проблемами работу источником вдохновения для Swallow me Whole, но и отрицание влияния этих факторов на его творчество и жизнь он считает невозможным, заверяя, что такие вещи оставляют свои невидимые отпечатки.

Автор рос на юге США в их собственной “южанской” атмосфере, часто подразумевающей суровый протестантизм с игнорированием серьезных проблем у членов семьи, поскольку людям часто бывает важнее сливаться с обществом, идти на поводу у стереотипов и быть “как все”. Нэйт жил в не особо коммуникабельной семье и когда у его брата, страдающего аутизмом, начались взрослые проблемы в социуме, всем пришлось нелегко, к тому же в 80-х врачи едва ли могли установить подобный диагноз.

I grew up in the South, and the Not Dealing With Real Shit method is very common for Southern middle-class Protestants. It’s different from denial–it’s more of a class-driven desire to fill out the corners of a family’s expected role in one’s culture.

Nate Powell

Вопрос взаимоотношений условно здоровых людей и людей с психическими отклонениями рассматривается здесь сразу с нескольких сторон, но продолжить эту мысль мне придется с параллельным рассказом о действующих лицах истории.

Перри и Рут – сводные брат и сестра с едва зарождающимися психологическими недугами оказываются в одном доме с приболевшей бабушкой, которая, вопреки ожиданиям врачей, оказывается здоровее, чем кажется. С самого начала истории читатель наблюдает странные разговоры маленькой Рут с бабушкой о галлюцинациях, в которых бабуля немного непонятно объясняет ребенку, что и ей это было не чуждо в юности.

Проходят годы, Рут и Перри теперь учатся в старших классах и оба испытывают прогрессирующие проблемы. Контраст этих проблем и их восприятие героями комикса являются истинным костяком истории, развивающимся до самой последней страницы.

Перри мерещится маленький волшебник, упорно убеждающий его “рисовать миссии”, природа которых непонятна Перри. Парень все чаще идет на поводу у своей галлюцинации, при этом считая волшебника настоящим. Понимая реакцию и сомнения окружающих, он, тем не менее, безуспешно старается его подавлять, нещадно рисуя, пока галлюцинация не уймется.

Перри и ”Волшебник”

Рут считает, что жуки разговаривают с ней;  ей кажется будто она их посол в нашем мире. Рут убеждена, что это другие не видят того, что творится на самом деле. Для нее все усугубляется агрессивным ОКР*, вынуждающим Рут постоянно напоминать самой себе о проблемах через объективизацию заболевания и разных в какой-то мере религиозных ритуалов.

*обсессивно-компульсивное расстройство

Рут и ее жуки

Пауэлл просто потрясающе прописывает этих героев, создавая изначально нерушимую связь, позже ослабленную под грузом взросления. Рут и Перри говорят между собой открыто, помогая друг другу в поиске решений своих проблем. Особенно интересно прослеживается сквозь диалоги то, как каждый из них смотрит на расстройства друг друга исключительно со своей “объективной” позиции.

Как я уже писал выше, отношения ребят и их окружения показано в комиксе со всех возможных сторон, каждая из которых покрывает еще и отдельный пласт проблем общей тематики произведения.

Далее идут гипотетические небольшие спойлеры, но в виду специфики комикса и неопределенности концовки, я не считаю, что что-либо написанное ниже может испортить вам ощущения от прочтения.

Семья справляется с проблемами детей довольно предсказуемо (т.е. жизненно). Мать пытается разобраться в ситуации будучи совсем к ней не готовой, предпринимая то тут, то там нелепые попытки контроля при этом не понимая проблемы вообще; отец в большей мере во все это не лезет и скорее плывет по течению за женой. При третьем прочтении комикса я заметил еще один очевидный момент – гендерный стереотип. Отец занимается мальчиком, а мама – девочкой. Здесь нет ничего необычного, такая ситуация всего навсего лишний раз демонстрирует последствия проблем стереотипных поведенческих ожиданий в обществе. Вместо комплексных решений семейных проблем автор показывает нам скомканные потуги родителей, опять же, делая ситуацию максимально реалистичной. Здесь, правда, можно сделать оговорку о том, что это смешанная семья и все не так однозначно, но в данном случае это скорее лишь добавляет еще больше спорных социальных комментариев, поэтому я специально пропущу этот момент.

Учителя и ученики в целом показаны безразличными людьми, не заинтересованными в чужих личных проблемах. Здесь все также ожидаемо – безразличные учителя, действующие по инструкции, а также грубые или даже агрессивные ученики, реагирующие на вещи за пределами социальных норм с пренебрежением и страхом. Стоит заметить что отчуждение от личных проблем вообще свойственно американцам и еще больше южанам; это часто является социальной нормой даже для детей.

Врачи в истории служат ярким примером гендерного неравенства. Я говорю не о тех неравенствах за которые вечно борются волосатые феминистки или безработные студенты в США, а о неравенстве естественном, создаваемом случайно в рамках абсолютно субъективных ожиданий все тех же ролей в социуме. Такое неравенство рождается не из желания или намерения ущемить чьи-то права, а скорее из своих благих, хотя часто и узколобых, помыслов. На этом я хочу остановиться поподробнее.

Перри у врача

Рут у врача

В какой-то момент истории Перри попадает ко врачу из-за травмы руки, но доктор выводит его на диалог о воображаемом друге. Из-за того, что мальчик оказывается талантливым, доктор все спускает на тормоза, ссылаясь на подростковый стресс и хваля парня за талант. Побочный “дар” Перри выручает его и потенциально, возможно, спасает ему жизнь, поскольку разговоры с самим собой все видят в целом, как нечто, что он перерастет со временем.

Рут, ввиду ОКР, становится все сложнее отдаляться от своих видений и на фоне стресса она начинает агрессивно себя вести, в следствие чего ей ставят вышеупомянутые диагнозы, сажают на таблетки и предлагают ждать и наблюдаться. В итоге читатель может заключить, что ОКР Рут оказывается для нее более страшной проблемой, нежели шизофрения.

Пока Перри периодически поддается своей беде, проигрывая одну битву за другой, но выигрывая общую “войну”, Рут стремится обрести контроль над своей жизнью и узреть скрытую структуру взаимосвязи всех живых существ через свои ритуалы, неосознанно создавая собственное подобие религии одного человека. Тут-то и стоит упомянуть бабулю, которую я нарочно убрал на задний план. Дело в том, что она играет роль своеобразного примера доступного для некоторых баланса жизни с подобными проблемами; ее расстройства диагнозами в истории не классифицируются, но, копнув пару интервью с автором, я узнал, что речь с ней идет не о шизофрении, а скорее биполярном расстройстве с нездоровыми религиозными уклонами, ибо при обоих этих симптомах нейрохимия одинакова, и в конечном итоге понимание того, что здесь диагноз, а что симптом роли не играет. Все это обыгрывается в комиксе очень искусно; проблемы бабули символически переплетаются с проблемами их внуков, и параллели при прочтении увидеть довольно просто.

Говоря о символизме стоит отметить, что я столь много пишу в этот раз в первую очередь для того, чтобы разобраться в своем восприятии комикса, но еще и потому, что здесь почти нечего портить спойлерами, поскольку у истории фактически нет концовки. Финал здесь есть, но конец истории, морали и смысловую нагрузку можно трактовать по-разному (я увидел 5 разных версий, как минимум), потому что Swallow Me Whole заставляет читателя думать, анализировать и вникать в отдельные проблемы, раскрываемые в истории для принятия своих собственных заключений, домыслов и аналогий.*

*Кстати, написав абзац выше, я внезапно понял, как идеально “заканчивается” комикс, ведь подобно шизофрении, лишающей человека определенности, финал делает с нами то же самое, оставляя в ступоре, непонимании и желании понять что происходит. Как же тут все здорово…

Теперь, пояснив все мысли и наблюдения, я перехожу к самому интересному – работе Пауэлла с графикой. Конкретно о стиле автора в целом я пока не могу говорить, ибо остальные произведения не прочел, но здесь однозначно есть о чем рассказать.

На что действительно стоит обратить внимание в первую очередь, так это баланс черного и белого. Я читал очень много комиксов, как плохих так и хороших, но столь плотное и живое использование черного цвета я видел очень и очень редко. Дело не только в отличных композициях и умении рисовать (он же художник, и это его работа, в конце концов), а в чувстве собственной истории.

Нэйт нагнетает и разряжает обстановку так виртуозно и динамично, что отвернуться невозможно даже когда хочется закрыть книгу, укутаться в одеяло и, попивая горячий шоколад, думать о единорогах и цветочках в тщетной попытке забыть последние страницы и побороть подкатывающиеся слезы.

Пожалуй, самым потрясающим для меня здесь выглядит то, как, используя черный цвет то плотно, то дисперсно, Пауэлл создает ощущение паники чаще не для персонажей, а скорее для читателя. Тьма здесь также играет роль и метафорическую, возводимую в абсолют в особенно интенсивных и давящих на сердце и душу сценах.

Еще одной художественной фишкой автора, хоть и более спорной, является особенный леттеринг. Читая комикс впервые я ругался про себя, обвиняя автора в халтуре и переборах, думая что это просто отчаянные попытки сделать что-то оригинально, но после повторного прочтения (всего их в итоге было 5 или 6), я понял насколько все в итоге оказывается органично с общей структурой и тематикой произведения.*

*справедливости ради, замечу, что леттеринг в целом тут и вправду специфичный, но мне кажется, что это лишь добавляет психологического давления при прочтении, хотя судя по тем рецензиям, что я читал, мое мнение разделяют не все.

Леттеринг здесь служит мощнейшим инструментом отображения эмоций на бумаге. Помимо прочего, Нэйт использует едва различимые шрифты, а местами и вовсе каракули, чтобы “глушить звук” на заднем фоне, а также направлять восприятие читателя в пользу важных или, напротив, бессмысленных диалогов. Не могу сказать, что я в целом такого не видел, но столь интенсивные, рискованные и хаотичные игры со шрифтами, пожалуй, мне в новинку.

В рамках графики автора я бы отметил еще и использование пустого пространства страницы. Не панелей, а именно всей страницы. Не буду распинаться об этом, лучше просто покажу лишь пару примеров ниже.

Последней мыслью в статье обращу ваше внимание на более очевидные визуальные метафоры наследственности психологических патологий, показанные читателю ночными якобы видениями бабушки, которые она по факту не испытывает. В целом здесь очевидны отсылки к схожим проблемам со здоровьем, хотя именно ее маленькие “видения из прошлого” по сути идут красной лентой сквозь всю историю, но не факт что это будет видно и понятно сразу.* Здесь вообще мало что понятно наверняка и именно это меня и привлекло в работе.

*Кстати, я вписал этот абзац сюда не просто так, а потому что это как раз тот элемент истории за который отвечает исключительно визуальный ряд, но спойлерить его я не стал.

В заключении скажу, что статья эта вышла не тем, чем планировалась и, хотя я не рискну называть это анализом произведения, для меня это незаметно стало чем-то подобным. Было очень интересно и жутко копаться в интервью, обзорах и доступных материалах по исследованиям шизофрении, ОКР, аутизме и паре других сложных и едва изученных вещей. Короче говоря, эта чертова белая жаба из “шапки” статьи не скоро покинет мои мысли, поэтому надеюсь, что хоть кому-то понравилось это адское чтиво.

Swallow me whole поглотил меня полностью. Простите за дешевый каламбур (или финальную мета-метафору?). Это абсолютно жуткое психологическое произведение, давящее на читателя со всех сторон, отрезая пути к отступлению притягательным и одновременно забирающимся под кожу рисунком от которого просто невозможно отвести глаз.

Однозначный MUSTREAD! … Если с нервами у вас все в порядке.

P.S. Самое жуткое из всего, что я когда-либо читал или смотрел. Серьезно.