Бородатый пожилой мужчина с дерзкой серьгой в левом ухе, укрываясь от дождя под сломанным зонтом, со счастливой улыбкой смотрит на приближающуюся к нему элегантную женщину, похожую на поседевшую Одри Хепбёрн. «Ты весь промок! – говорит ему она. – Прости меня. Долго ждал?» «37 лет» – отвечает он. Этой сценой начинается очаровательный графический роман «Всегда никогда» («Malgré tout» / «Always never») испано-бельгийского художника Хорди Лафебре. На следующих 145 страницах комикса в обратной хронологической последовательности развернётся история непростых отношений главных героев, Анны и Зенона, в юности влюбившихся друг в друга и пронесших это чувство через многие годы разлуки и редких случайных встреч. При этом большая часть их общения является воображаемой: они изливают свои чувства в многословных письмах, но не могут их отправить: Анна запечатывает их и прячет дома, а Зенон – помещает в бутылки и бросает в море.

За годы, прошедшие с их знакомства, Анна получила образование, завела семью, начала политическую карьеру и стала мэром своего родного города (на начало комикса она как раз вышла на пенсию). Зенон для неё является внезапно появляющимся ниоткуда или звонящим в её офис посреди ночи добрым гением, редкое общение с котором вдохновляет её на принятие оригинальных административных решений. Зенон же стал моряком, путешествующим по всему свету и в свободное время работающим над диссертацией о проблеме времени в квантовой физике. Терзая себя за то, что упустил возможность остаться с Анной, единственной женщиной, к которой он вновь и вновь мысленно возвращается, он ищет теоретическую возможность поворота времени вспять, чтобы вернуться в исходную точку, и обнаруживает, что законы квантовой механики не запрещают попятных движений времени (примечательно, что за год до публикации комикса по миру прогремела новость, что физикам удалось на доли секунды повернуть время вспять в квантовом компьютере). Весь роман на уровне композиции оказывается воплощением идей Зенона: воссоединение героев (возможно, вновь непродолжительное) является для читателей началом истории, а их первая встреча – её завершением. На уровне же фабулы комикс представляется своего рода одиссеей Зенона через время и пространство к обретению утраченного: после долгих лет скитаний он, доказав возможность попятного движения времени, находит, наконец, в себе силы попытаться во второй раз войти в ту же реку и возвращается домой.

Иронично, однако же, то, что в комиксе, главный герой которого назван в честь знаменитого древнегреческого философа, который прославился, в первую очередь, своими парадоксами, отрицавшими движение и возможность изменений, время также оказывается отчасти иллюзорным: герои взрослеют и стареют (хотя и молодеют для читателя), но мир вокруг них остаётся практически неизменным. Сфокусировав внимание исключительно на отношениях и чувствах персонажей, Лафебре выносит за скобки непрерывную трансформацию жизни, неумолимое течение истории. Наблюдая за развитием отношений Зенона и Аны, решительно невозможно сказать, в какие годы разворачиваются те или иные события: время в этом мире застывшее, воплощающее в себе смазанные черты второй половины ХХ века, но не знающее деления на десятилетия и не приемлющее никаких новаций: причёски, одежда, дизайн мебели, технологии остаются статичными, а размеренное течение жизни героев не нарушают никакие исторические события. Это особенно досадно, поскольку ранее, работая в тандеме с бельгийским комиксистом Зидру, Лафебре продемонстрировал недюжинный талант в воссоздании колорита и предметного мира ушедших эпох (первой четверти ХХ века в «Лидии», конца 1930-х – начала 1940-х в «Полиции нравов», 1960-х, 70-х и 80-х в «Прекрасном лете»), однако во «Всегда никогда», своей первой самостоятельной авторской работе, он, по-видимому, решил, что историческая конкретность деталей будет отвлекать читателей от рассказываемой истории или, возможно, наводить на нежелательную мысль, будто это не неуверенность и страхи персонажей, но непреодолимые исторические обстоятельства мешали их воссоединению, а потому погрузил действие в некое неопределяемое недавнее прошлое, неуловимое, идеализированное и… утраченное. Прошлое, которое не пугает и не отталкивает своей радикальной инаковостью, но в котором, тем не менее, герои не могут в любую секунду написать друг другу в каком-нибудь мессенджере или поговорить по видеосвязи, что, конечно же, существенно снижало бы градус напряжения, а потому такое прошлое практически идеально для превращения в декорации романтической сказки.

Поделись Радостью
  • 3
    Поделились