Ольга Лаврентьева, как комиксист, является одной из самых ярких фигур в российском сегменте нашего любимого медиума. И я говорю о взрослых комиксах, разумеется. Это не те, где письки-сиськи, маты, расчлененка, треш, угар и содомия, – это те, где есть о чем подумать, где рассказываются важные для читателя, медиума и истории вещи, где есть почти интимное авторское восприятие мира и уникальность авторского голоса. ШУВ Ольги моментально стал хитом и, прочитав его совсем недавно, мне стало очевидным почему только так и могло быть. Дело в том, что, как искусство, комиксы должны давать что-то новое или переосмыслять что-то старое. И ШУВ делает и то, и другое, хоть и с оговоркой. Оговорка эта довольно любопытная. Восприятие комикса будет зависеть сугубо от вашего года рождения, и того, где и как вы жили в 90е годы. Я был рожден в 1988 году в Томске. На пути в Москву в начале 90х мою семью метало от сибирской нищеты до довольно зажравшейся подмосковной жизни, а потом все и вовсе стало странно и неровно. И, хотя я миновал “потрясающую” романтику прыганья по гаражам и нюхания клея за этими самыми гаражами, я абсолютно точно не миновал новых русских и романтики улицы разбитых фонарей, эпоху хаоса, Мавроди, путан и девальвации. И от этого мой читательский опыт ШУВ, в общем-то, исключительно выигрывает. С другой стороны, комикс несет собой и просветительскую функцию для современной молодежи, и восприятие у каждого будет совсем личным. ШУВ погружает читателя в “лихие” 90-е, как не погружает ни одно кино и сериал про бандюков и новых русских, что, судя по тв-программам, до сих пор является чуть ли не главным наследием российского кинематографа, сразу после фильмов про ВОВ. Но ШУВ идет дальше обычной атмосферы и показывает то, как эпоха меняла уже сложившиеся умы и умы, только начинающие свое формирование. Или не влияла, что тоже важно понимать, изучая это непростое время. Что действительно затягивает читателя с первых страниц, так это способ подачи истории. Рассказчиком выступает “культ” из нескольких детей, созданный на почве самоубийства некоего Васи Шломова, соседского молодого паренька. Причем “культ” здесь используется строго метафорически, покуда речь, все-таки, идет о клубе по интересам, а интерес этот заключается в написании комиксов на основе легенды, вокруг “настоящей” причины смерти Шломова. То есть перед нами именно детектив, притом в каких-то аспектах даже немного мистический ближе к финалу. Если написание комиксов представляется детям их серьезным занятием и к концу истории обретает подобающе серьезный смысл, – на манер историй Стивена Кинга о странных детишках, – то дурачество этих самых ребятишек показывает совсем другой аспект истории – рефлексию на жизнь и культуру. Через игры в плюшевых медведей-террористов и путан ребята отображают негативные аспекты жизни в пост-советскую эпоху и происходящее вокруг них или в новостях. Это и метафоры на чеченскую войну, и ситуации с террором в целом; это сломанные жизни детей, чьи родители просто на знают как жить и как растить этих самых детей с поправкой на смену устоев из-за капиталистической западной волны; это целая бездна потерянного потенциала и жизни на грани адекватности. По мере рассказа истории Ольга погружает читателя в совсем другое, менее ироничное настроение. Детектив превращается в сюрреалистичный триллер, а затем в нечто философское и обыденное (уж точно для 90х). История пусть и не опустошает читателя, но заставляет задуматься, заставляет что-то вспомнить или почувствовать, заставляет ассоциировать себя и свой мир с Россией на постсоветском пространстве, а заодно и сравнить многое ли поменялось с тех пор. Только за это комикс уже можно рекомендовать взрослому читателю и считать хорошим произведением, но рисунок Лаврентьевой поднимает его еще выше как искусство, и остается лишь надеяться, что на западе Ольгу тоже читают и знают, потому что ее уровень сторителлинга этого достоин и такими авторами надо гордиться. Поделись Радостью